Проза

Снилось, что я лежу в психиатрической клинике, причём где-то за границей, в Европе. У меня там есть один сумасшедший друг, лица не видел (это хорошо). Я себя однако же сумасшедшим не ощущаю. Дни тянутся спокойно и без каких бы то ни было происшествий.

Как-то раз, моего друга навещают его мама и какая-то женщина. Из всего того, что я понял: мама живёт в её доме с ней вместе и снимает несколько комнат (или часть дома — это не важно) у этой женщины. А у неё — совсем с головой не в порядке: сидит себе напротив меня, глаза стеклянные, седая, и как будто русская такая барыня, не худая, в теле; взгляд безумный, глаза заволокло туманом и они стали стеклянными. (Не люблю видеть во сне лица людей).

Не знаю, мне кажется, что мы в другой комнате, не в нашей, где мы спим и читаем, где проводим своё личное время. Наверное, это комната для посетителей и для встреч с ними. Там стоит четыре кровати. Окно без занавесок. На улице пасмурно, в комнате от этого холодный свет и как-то уныло. Я смотрю на эту женщину, она сидит прямо напротив меня, на другой кровати. Друг с мамой общаются у окна, понимаю, что они любят друг друга, они нежны и улыбаются.

Какое-то время прошло. Мне как-то удалось поговорить с этой женщиной. Она рассказала, что у неё умер сын. Она не рассказывала, а рассказала — я сразу всё понял как-то. Ей было страшно жить в доме одной, потому что ей казалось, что сын приходит к ней. И я спорил с ней, она меня слушала, а потом, когда я закончил, ехидно посмотрела на меня и пошла к окну, к ним.

Наша жизнь в больнице — детские игры. День за днём. То мы пугаем медсестру из-за угла, но обрызгаем стены и зеркала в туалете (водой разумеется).

Но однажды что-то случается. Я не помню что. Мне кажется, это связано с той женщиной. И у меня начинается жуткая истерика. В комнату врывается сестра, почему-то пугается и бежит за врачами. Через некоторое время в комнате уже все, кто может обидеть. Я беру свои школьные тетради и сжимаю их в руках охапкой, боюсь, что их заберут. Я прав, они пытаются забрать их. Я начинаю рыдать: это же мои тетради, мои записи, — кричу я.

Они уговаривают меня отдать часть. На самом деле мне она не важна, я даже не помню, по какому там предмету, поэтому я так легко уговариваюсь и отдаю их. В руках остаются тетради по математике. Я замечаю, что среди тех, что держат они тоже есть парочка по математике, правда без обложки с какими-то детскими уравнениями с иксами, двойками и со знаками +, одна двойка в степени. Но они не важны, в них исписан только первый листок и я это знаю. Они не важны.

Передо мной садится врач в очках. Не знаю, как её зовут. Почему-то это важно. Она упрашивает меня, дать посмотреть ей мои тетради, те, которые у меня в руках остались. Я ей почему-то верю. Даю.

Она просматривает их, перелистывает страницы. Я вижу, как другие уже всё просмотрели и сидят общаются между собой. Я замечаю, что уже вечер, потому что в комнате включен свет, он желтый. Одна толстая медсестра сидит на моей кровати рядом со мной. Это у неё тетради с квадратными уравнениями. Ей нет никакого дела. Просмотрела. И общается, с другой в пёстром халате, которая сидит на стуле подле неё. Ту я не вижу, её заграждает эта. Я потом только узнаю про пёстрый халат, когда она уходит. Она седая.

Я снова поворачиваюсь к врачу. Сердце зашлось и я испытываю шок: она что-то пишет в моей тетради. Я прищуриваю глаза и пытаюсь разобрать, что же это там.

Она решает уравнение, которое уже решено. Оно с двумя переменными и нужно найти производную по игрэк. Её чёрная гелевая ручка оставляет на листе чёткие аккуратные цифры и знаки — они завораживающи. Мне кажется она проверяет меня, и я надменно улыбаюсь — я знаю, что там всё верно.

— Чтобы найти производную нужно... — она указывает на ею написанное.

Я обращаю внимание на подчёркнутое x = 0. Мне становится тепло. Смотрю на свой график этой функции. Это порабола.

— Нужно, что бы икс был равен любому числу, константе. Тогда в ответе получится выражение с икс. И мы сможем подставить любое число.

Она вздыхает и закрывает тетрадь.

Всё. Сон кончился.