Проза

День летнего солнцестояния 2009 года мне посчастливилось встречать в Аркаиме. Двадцатого числа утром в субботу мы сели на автобус и двинулись навстречу приключениям. На плечах рюкзак, в руках гитара, в наушниках 5'nizza. Солнечный добрый спокойный день. Новое место...

До Аркаима автобусы не ходят. Можно выйти на трассе у посёлка Кондуровка, протопать около десяти километров и, наконец, придя, сесть. Но нам посчастливилось — нас забрали с трассы и с ветерком довезли.

Получилось так, что в нашей компании было четыре человека. В первый день, день адаптации всем было весело: радость нового места, чистого воздуха, костра, знакомства. Всё вокруг незнакомо, но иногда, в некоторых местах кажется, что ты тут был — очень интересное ощущение. С каждым часом народу становилось всё больше и больше. Выбор места кемпинга был осуществлён ещё в пятницу, до нас. Но выбор был продуман: нам было спокойно, уютно, и как-то по-семейному хорошо. Многие же были в самом лагере или вдоль речки — там всё было заставлено палатками и машинами — суета.

Днём мы гуляли по образовавшемуся массовому поселению, по горам, наши ноги обошли много-много разных мест. Вечером на ужин мы варили на костре походную гречневую кашу с тушенкой, пили Эрл Грей. В первый день всё быстро утихло, наверное, все хотели отдохнуть перед следующей бессонной ночью и решили уснуть пораньше. Вокруг было тихо, у лагеря горели фонари, ветер, который бушевал весь день, где-то к одиннадцати часам стих. Кстати, этот вредина ветер сорвал палатку, которую собирал я! Это была моя первая палатка в жизни, которую собирал я сам, но она была снесена ветром. И уже в сумерках, дождавшись практически отсутствия ветра мы обустроили себе гнёздышко во второй раз.

Как умные Маши, мы не хотели ложиться спать, залезли в палатку, и я тихо-о-онько играл на гитаре, тихо пел. А потом как-то резко захотелось спать. Мы запаковались в спальники.

Да-а-а! Давно я не был с ночёвкой за городом. Я долго не мог уснуть — мне казалось, что вокруг палатки кто-то ходит. Как водится, не обошлось и без страшной истории возле костра. Рассказывала Лена про гномиков с бубенцами, которые выкалывают «глазки» тем, кто не спит. Сейчас можно над этим посмеяться, а тогда было очень-очень страшно! С горем пополам я уснул, и так нежданно и плавно подкралось утро. Наша палатка проснулась первой, мы сходили за водой, разожгли костёр, разбудили наших спутников, напоили их горячим чаем. На самом деле перепад температур заметен только в походе, когда ты никуда не можешь убежать, забраться под тёплое одеяло, когда у тебя под рукой нет воды, вокруг степь, на небе нет солнца. Я немного не выспался, до обеда мы общались, кто-то приходил, кто-то уходил. Потом я ушёл спать...

Неподалёку текла речка, и я с радостью в ней купался. После холодной ночи вода в ней становилась почти ледяной. Хотя, если провести в ней немного времени, привыкаешь и получаешь свою большую ложку наслаждения.

В степи стоял самый длинный день в году. Люди не переставали приезжать. Где-то далеко виднелись домики деревни, до неё всё было заставлено машинами и палатками, люди жгли костры. Они были самые что ни на есть ординарные. Ничего особо неожиданного я не заметил. Всё как всегда, все люди — обычные люди. А может я просто не заметил?

А вот вечером мы прошли огромную кучу километров в поиске добродушных растаманов строго определённых имён, характеров, мыслей, образов. Но поиски закончились возвращением в лагерь, переодеванием в тёплую одежду. И вот, одевшись в тёплое мы стали готовыми встретить этот вечер. На самом деле я хотел остаться один. Я даже хотел после двенадцати пойти спать в палатку. Но не всё в жизни происходит так, как хочешь. Чаще происходит так, как надо.

Эта совсем недолгая ночь с громкими песнями и барабанами кришнаитов, необъятной толпой людей научила меня не торопиться. Научила меня спокойствию. Чувствовать, видеть, слышать более чётко и глубоко не прилагая никаких усилий. К трём часам кришнаиты покинули толпу, мирно спустились с Большой Шаманки и продолжали веселится в лагере в своём кришнаитском загадочном шатре. На центральной поляне люди пели Цоя, не попадая в ноты. Наши любимые, нами ожидаемые барабанщики так и не пришли на гору, наверное, им было лень. Зато позже далеко-далеко, по трясущимся по кольцеобразным орбитам огня, — это девушки устраивали фаер-шоу, — мы поняли, что когда искали, то просто прошли мимо и не заметили их.

Ветра почти не было. Всю долину заволокло дымом сотни костров. В костровой дымке виднелись многочисленные образы: кварталы города, ангар, машины и фонари, как будто мы смотрели на огромный киноэкран. Мы сидели на горе, укутавшись в тёплые спальники, рассказывали друг другу случаи из жизни. Ждали, когда взойдёт солнце. Сделавшее открытие нового этапа, солнце. Темноты как не бывало. Утренние сумерки были прохладными и густыми как сметана. Я забрался на гору повыше. Среди сидящих и стоящих людей, которые заполонили всю гору, я ждал, когда же солнце покажет свой пологий странно-красный изгиб из-за далёкого холма. И я его дождался. Запомнил.

Все начали спешно сонно подниматься, ставить свои руки под ничтожную теплоту утреннего солнца, а я побрёл по дороге вниз. Я получил то, что хотел — маленький видимый уголочек солнца. Самого долгожданного утреннего солнца в моей жизни. Мне было одиноко идти вниз. Навстречу мне поднимались немного опоздавшие. Но вниз я шёл один. И это был мой путь, мой до боли.

Всё утро я проспал. Наверное спали все, это же так естественно. А к обеду меня разбудили, пригласили к столу. На природе еда всегда вкуснее, вот и в этот раз правило не подвело. Опять чай, немного интересных споров.

К трём часам большая масса «паломников» уже покинула места своих остановок. Вокруг стало всё безумно спокойным. Даже ветер дул по-другому, более желанно, более открыто. Мы ещё раз сходили на реку. Собрались... В городе было около восьми, когда я ступил на асфальтовый пятачок у своего подъезда.